Кэтрин Фишер

КОРОНА ИЗ ЖЕЛУДЕЙ

ЗАМЫСЕЛ

Я обратил свои помыслы к улучшению города посредством архитектуры.

БЛАДУД

Имя мое под запретом. Отныне никто не смеет перемолвиться со мною, коснуться меня или приблизиться ко мне. Вообрази, каково это, ты, живущий далеко за кругом времен. Болезнь приносит горе простому смертному, но если болен правитель, погибель грозит стране, и повинен в том он один.

Меня преследовали зуд и лихорадка. Каких только снадобий я не испробовал. Но вскоре, подобно бледнеющей луне на небосводе, нарывы и гнойники — отметины болезни — проступили на коже.

Жертвы были принесены, знамения прочитаны. Камни поведали мне, что надлежит исполнить.

В самый темный час ночи я встал с постели и покинул мое королевство.

Мои подданные, боясь заразы, замотали лица и выстроились вдоль холмов. Моя жена и дети в страхе бежали от меня.

Я стал изгоем.

Призраком под луной.

Я обходил народ кругов стороной, дабы они не увидели, во что превратилось мое лицо.

Не ведаю, сколько месяцев я пролежал, зарывшись в палые листья. Вне кругов нет времени и способов его измерить.

Моя одежда превратилась в лохмотья. Царапины на коже сочились гноем. Я был бедствием моей страны, ее проказой. Правителем, друидом и смертным.

Я жаждал чуда.

И обрел его.

СУЛИС

Она держала на коленях сиреневый рюкзак, который Элисон купила ей в Шеффилде, и разглядывала прекрасный город, где ждало исцеление.

Грязное стекло вагона не мешало любоваться зданиями на холме, шпилями, резными террасами и широкими улицами, высеченными из золотисто-медового податливого камня. Соразмерность во всем. Совершенство.

Элисон, наблюдая за ней, спросила с улыбкой:

— Похоже на то, что ты представляла?

— Гораздо красивее.

— А под землей и впрямь римские развалины?

Она кивнула, не сводя глаз со своего отражения в стекле.

— Горячие ключи. Храм богини.

Не зря она полдня проторчала в шеффилдской библиотеке.

— Кажется, с домашним заданием ты справилась, — рассмеялась Элисон.

Вот ведь манера — разыгрывать из себя недалекую работницу социальной сферы!

— Римляне назвали город Aquae Sulis. Воды Сулис. Это имя богини, — буркнула она и хмуро взглянула на Элисон.

— Так вот откуда твое имя! Неудивительно, что я о таком не слыхала.

Из динамиков раздался хриплый голос:

— Пересадка до станций Бристоль-Темпл-Мидс и Таунтон. При выходе из вагонов не забывайте свои вещи и смотрите под ноги.

Она встала — под ложечкой засосало — и перекинула сумку через плечо. Элисон протиснулась мимо мужчины, погруженного в «Таймс», сильными руками стянула с багажной полки два чемодана и бочком, неуклюже потащила их по узкому проходу.

Поезд затормозил у длинной платформы. Здание вокзала за рекламными тумбами и кафешками тоже было золотисто-медовым. Во рту пересохло, ладони зудели.

От Элисон пахло тяжелыми, пряными духами. Поезд остановился, очередь, выстроившаяся в проходе, согласно качнулась. Двери заскрежетали — от неожиданности она подпрыгнула, решив, что кто-то разбил камнем окно, но стекло было целым и невредимым.

Они вышли на платформу и смешались с толпой. Пассажиры пробегали мимо, и им не было до нее никакого дела. Она жадно впитывала новые звуки и запахи: несло гарью и кофе. Какие-то девчушки подбежали друг к другу и обнялись. Мужчина на ходу разговаривал по мобильному. «Предельная гармония и равновесие», — сказал он в трубку.

— Как ты? — обернулась Элисон.

— Нормально, — ответила она и закинула рюкзак за плечо. Лучше не выставлять напоказ радости и страхи.

Они спустились по ступеням и вошли в кассовый зал. Никакой толчеи, не то что в Шеффилде. Несколько человек стояли в очередях, а когда толпа пассажиров с прибывшего поезда схлынула, стало почти тихо.

— Никого. — Элисон вздохнула, наморщив лоб, свалила чемоданы у стены и сказала: — А ведь обещали нас встретить. Выйду, посмотрю снаружи.

В одиночестве сразу стало не по себе. Глаза забегали, пытаясь ничего не упустить — но это невозможно, понимаешь, слишком много вокруг всего! — и ее накрыл привычный страх. Она всматривалась в лица, пытаясь вычислить, смотрят ли на нее, узнают ли. Затем отвернулась, глубоко вдохнула и закрыла глаза.

«Им нет до тебя дела. Никто на тебя не смотрит. Ты в безопасности. Это твоя новая жизнь. Ты стала другой», — звучал в ушах спокойный голос доктора Мэлори. Она открыла глаза и уперлась взглядом в рекламный плакат: «Посетите самый известный круг из камней в Британии!»

Над знаменитым мегалитом раскинулось голубое небо. Она трижды прочла надпись, сняла солнечные очки, снова надела их.

Вернулась Элисон — на темной коже выступил пот — и, поднимая чемоданы, сказала:

— Так и знала, что они опоздают! А ведь я предупреждала: не позже половины пятого! Пошли, снаружи подождем.

Такси выстроились в ряд в маленьком внутреннем дворике. Ей хотелось запрыгнуть в машину, хотелось уехать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Таксист поймал ее взгляд, но таксисты это не страшно: их волнует только заработок. Чернокожая женщина в деловом костюме, растрепанный студент. Прохожие смотрели на нее как на пустое место, словно она была невидимкой.

Элисон прижимала к уху мобильный, однако по лицу было видно, что на том конце линии молчат.

— Только этого не хватало! А через двадцать минут мой поезд…

— Так идите. Я справлюсь.

— Тебе прекрасно известно, что я не могу тебя бросить! Я останусь до их прихода.

— Придется передать меня из рук в руки.

— Знаешь что, М…

— Доставить как бандероль!

Ей нравилось изводить Элисон. Впрочем, судя по ответной реплике, той было не привыкать.

— Хочешь со мной поцапаться?

В следующую секунду лицо Элисон просветлело, она захлопнула мобильный и воскликнула:

— Ну, наконец-то!

Ханна и Саймон бегом огибали машины. С первой встречи и посещения зоопарка они ничуть не изменились.

Светлые волосы Ханны стягивал сине-оранжевый шарф. На ней было короткое ситцевое платье в цветочек и бледно-зеленый кардиган.

— Простите, бога ради! — воскликнула Ханна. — Кругом пробки!

Саймон был одет в толстовку и дырявые джинсы. На вид старше Ханны, волосы с проседью. Молодится, а самому лет сорок, не меньше.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — улыбнулась она.

Элисон пожала руки обоим. Теперь все стало чуть формальнее, они стояли между такси, глядя друг на друга, словно чужие. Затем Саймон шагнул к ней и поцеловал в обе щеки. Она вдохнула незнакомый древесный аромат лосьона после бритья. Ханна последовала его примеру, чмокнув ее в щеку холодными губами.

— Ты взяла новое имя? — спросила Ханна.

Она отступила на шаг.

— Да.

Элисон фыркнула.

— Из всех имен на свете она выбрала имечко, которое уж точно привлечет внимание! И толку было сюда приезжать, толку прятаться!

— Это мой выбор, вы не можете мне помешать. — Она обернулась к приемным родителям. — Теперь вы должны называть меня Сулис.

Нельзя сказать, что они сильно удивились. Ханна нервно хихикнула, Саймон размышлял, склонив голову набок.

— Почему бы нет? Возможно, мы и сами взяли бы похожее имя для своего ребенка. Нестандартное. Клевое.